ЛЕВ ТОЛСТОЙ И БЕСЫ
По странной подсказке судьбы начала читать биографические материалы о Толстом. Его дневники последних двух лет жизни, письма, дневники Маковицкого (врач, который был с ним до последней минуты и сопровождал его в бегстве из дома), воспоминания Софьи Андреевны (приукрашенные и отцензуренные ею же). Найти бы еще записки Черткова.
Какие бесы раздирали этого человека! Похоть, гордыня, гнев, страх смерти… Все его моральные проповеди, крестьянская рубаха и вегетарианство – ни что иное, как попытка усмирить своих бесов! Попытка отчаянная и безуспешная.
Страх самого себя, страх умереть и не обрести жизнь вечную.
Удивительно, что для своих героев он каждый раз находил путь, приводивший их к гармонии с миром. А для себя так и не нашел.
"Мне хорошо, мне ужасно хорошо, мне слишком хорошо. Пострадать бы".
"Женись стариком, никуда не годным… А то пропадет все, что в тебе есть хорошего и высокого. Все истратится по мелочам…"
"Человек переживает землетрясения, эпидемии, ужасы болезней и всякие мучения души, но на все времена для него самой мучительной трагедией была, есть и будет – трагедия спальни".
"Бороться с половой похотью было бы в сто раз легче, если бы не поэтизирование и самых половых отношений, и чувств, влекущих к ним, и брака, как нечто особенно прекрасное и дающее благо; если бы с детства в полном возрасте внушалось людям, что половой акт (стоит только представить себе любимое существо, отдающееся этому акту) есть отвратительный, животный поступок, который получает человеческий смысл только при сознании обоих того, что последствия его влекут за собой тяжелые и сложные обязанности выращивания и наилучшего воспитания детей".
Чехову: "Ваши пьесы, Антон Павлович, слабее даже шекспировских. Голубчик, пожалуйста, не пишите больше драм".
"Конституционный подданный, воображающий, что он свободен, подобен заключенному, считающему, что он свободен, потому что может выбирать тюремщика".
Из путевых заметок: "Хорошо, но неполно без женщин. Красавица с веснушками. Женщину хочу – ужасно. Хорошую".
"Б… необходимы для сохранения семей. Без них в больших городах, где много одиноких людей, множество жен и девушек окажутся обесчещенными. Без проституток большинство мужей будут не в состоянии выносить своих жен".
"Литераторы все тщеславны, завистливы, я, по крайней мере, такой литератор".
"У женщин только два чувства: любовь к мужчине и к детям, и выводные из этих чувств, как любовь к нарядам для мужчин и к деньгам для детей. Остальное все головное, подражание мужчинам, средство привлечения мужчин, притворство, мода".
Несчастный, больной, запутавшийся человек.
За полтора года до ухода – ежедневные мысли о смерти. Тут все оттенки этой мысли: и желание скорейшей смерти, и ужас ее, и желание раскаяться и умереть хорошим, чтобы Бог принял и простил, и гордыня, и жажда покаяния, и отказ от него, и обида на церковь.
Постоянная борьба с самим собой. Раздражается на людей и одновременно казнит себя за это. Старается не думать о своей значимости, корит себя за тщеславие, уверяет, что не будет думать о том, что о нем говорят люди. И одновременно внимательно прислушивается, что о нем говорят. Прислушивается, негодует, переживает. Думает о том, как его мысли влияют на общество и на людей.
Даже устроил себе психологическое упражнение: это Лев Толстой, который и является обладателем всех мыслимых пороков, а это настоящий я, который хороший. И вот эти двое в нем борются и никак не могут обрести покоя. Наблюдают друг за другом, анализируют друг друга. Но к согласию почти никогда не приходят.
В минуты гнева по старой барской привычке бил крепостных, а потом раскаивался и, пряча глаза, совал в руки крестьянину 3 рубля, пытаясь искупить вину.
Саморазоблачается и знает, что его дневники читают и тайком переписывают. Говорит, что пишет для себя, но не чужд тщеславия, что их будут читать после его смерти.
Болезненное выворачивание наизнанку себя всего. «Исповедь» Руссо – детский лепет рядом с дневниками Толстого. И этого человека считали Великим Философом жизни. Его статьями о морали зачитывались, пытались следовать его заповедям. Видели в Толстом идеал мудреца и смиренника. Ехали к нему паломники со всей России - интеллигенты, жаждавшие великих мыслей великого человека, революционеры, купцы, и просто болтуны, любопытные, журналисты. Он читал Священное писание, Конфуция, Лао-цзы, а следовать своему же, созданному им учению, так и не мог. Верные ученики и последователи в лице Черткова осаждали его и не давали покоя, вознося его на пьедестал. Но, похоже, делали это умно и тонко, не раздражая гения, а наоборот, доставляя приятные минуты общения. А он, кажется, и не понимал, что оттуда - зло. Не верьте великим мыслителям цивилизованного мира, создающим новые философские учения современности. Они или обманывают вас, или обманывают самих себя.
А вот Софью Андреевну жалко. Рожала и воспитывала детей, многократно переписывала многотомные рукописи, вела переговоры с издателями... и несколько раз бегала топиться.
